...мне кажется, я знал давно всех женщин,
но тебя не помню среди них…
МТ. «Голод»
Я никогда не буду первой женщиной. Не тот мой тип, не первый, не изначальный.
Передо мной всегда будут другие. Или другая.
Не имеет никакого значения число. Женщин из мужского прошлого не может быть мало, не может быть много. Одна это была, сто одна, тысяча одна – никакой разницы. Воспринимая их всех – как единую предшественницу. Она одновременно и рыжая, и блондинка, и брюнетка, и теплая шатенка, у нее глаза всех оттенков, она и высокая, и миниатюрная, и в джинсах, и в платье, она была передо мной, она выглядывает из-за запыленных портьер воспоминаний, она знает то, чего не знаю я, она помнит то, о чем он мне не расскажет, у нее с ним есть общие тайны и секреты, общие переживания и общие воспоминания, закрытые для меня прочно, о которых я могу догадываться по его манере целоваться, по едва уловимому облачку на лице при звуках женского имени, по его суждениям о женщинах, его вкусам и предпочтениям…
читать дальше
Нет никакого значения, как ее зовут. Пусть она моя тезка. Или нет. Она любит яблоки. Или апельсины. Она любит рок. Или мюзиклы. Она учила английский. Или китайский. Она еврейка. Или шикса. Никакой разницы. Она была всеми. Или все были ею.
Можно всех женщин воспринимать как бывших. Как тех, что могли бы быть. Все женщины – как противопоставление. Мир других женщин, из которого он пришел в мою жизнь. Я могу быть похожа на них всех сразу или ни на одну из них. У нас может быть что-то общее в том, как мы запрокидываем голову при поцелуях в шею, или схожая тональность голоса, или то же движение, которым мы расстегиваем ремень на брюках. А может и не быть.
Их всех (даже если это одна) принимаешь умолчанием. И ту девочку с соседней дачи в коротком платье, которой он носил в ладонях землянику. И ту женщину, за которой он наблюдал на разморенном солнцем пляже. И ту, которую он любил до обмирания сердца стылой весной, к которой бежал по хрустким, застывшим лужам, боясь опоздать, которую брал на руки, кружил напропалую и смеялся ее, и плакал ее самым древним из всех мужских бесслезных, беззвучных плачей. И ту – случайную, невесомую, чье имя даже он уже не помнит, и при встрече узнает не сразу.
Умолчанием принимаешь, вдыхаешь, сбираешь с его губ, облизываешь с его пальцев – всех сразу.
И мне не нужно ни числа, ни имен. Пусть их будет сто. Или тысяча. Пусть это будут все. Умолчанием. У них – его прошлое. У меня – его настоящее.Я знаю, предания обманывают. Даже Ева не была первой. Перед ней была Лилит.
http://maceda.livejournal.com/126122.html