Для примера. Интроверт и экстраверты — иногда деление чисто условное. Просто один тяготеет больше внутрь себя. И сам об себя осмысляет мир, ему надо с собой обязательно общаться, чтобы в его жизни был порядок. А другой тяготеет к столкновению с внешним. Не слепому следованию, но именно столкновению - а что там в реальности? И что бы мне этой реальности ответить?читать дальше
И те, и другие нуждаются в диалоге с собой и миром. Поэтому их часто так сложно различить. Просто, когда начинаешь копаться, то оказывается, что у одного человека успешность связана с диалогом с самим собой в первую очередь. Ну как шутках про Стива Джобса, что ему, чтобы узнать мнение потребителя, нужно было посмотреть в зеркало. А в общении с другими таких импульсов, таких результатов, таких прорывов нет.
Что будет, если интроверт начнет бороться с собой и учиться больше брать от коммуникаций? Что-то вроде вечного вампирского голода, когда вроде бы и насыщаешься, и... не то. Если так над собой издеваться, то растет агрессия, к себе и другим. Человек становится неприятной личностью, с ним рядом неудобно - как неудобно есть рядом с голодным/на жесткой диете человеком.
Если возвращаться к нашей типологии, "Кроме Людей", то тут есть у каждого типа свои вопросы, которые определяют, будет ли тип успешен, реализован и доволен тем, как складывается жизнь, или же он сам себя толкает не в ту сторону.
Самый успешный вариант, это когда Пчела внутренне себе разрешает собирать мед и строить соты. Самый яркий, восхищающий меня пример — Эва, Эвита Перрон, спасибо за напоминание о ней honorik_black
Здесь успех еще и в том, что если Пчеле давать возможность говорить, опираясь на свое социальное чутье, что, что она тут поступает правильно — согласятся все. Пчелы умеют предлагать такое видение ситуации, когда лучше варианта то и не найти. Все понимают, вот ровно так мы получаем ту амброзию с Авалона, пусть на день, на час, на миг.
И самое плохое, что может сделать с собой Пчела — это начать выбирать между построением сот и собиранием меда. Это выбор между сосудом и его содержимым. Тогда половина того, что могло бы делать ее счастливой, пропадает, и она производит тягостное впечатление. Пример от Magrat Garlick:
Была у нас в универе одна преподавательница, и была она безупречна, как истинная леди, просто, знаете, от шпильки до булавки. Невысокая, аккуратная, безукоризненно элегантная, почти вычурно, почти карикатурно, но только почти. Идеальная укладка, сдержанный макияж, тонкие поджатые губы, прямая спина, приподнятая голова, поэтому взгляд всегда немного свысока (и неважно, что большинство студентов было выше ростом). Манеры леди тоже были безупречны, и поскольку ее предмет касался этики, она самым практическим образом прививала эти манеры и нам. Если говорить точнее, она сознательно, целенаправленно и довольно жестко учила нас быть безупречными - или как минимум, вести себя так, чтобы за каждым нашим жестом, словом, поступком и аксессуаром сияли безупречные ценности, высокая мораль и врожденное благородство.
Неудивительно, что на каждом ее занятии большинство из нас чувствовали себя неотесанным быдлом. На каждое слэнговое словцо, необдуманный взмах руки, небрежную фразу наша Пчела скорбно поджимала тонкие губы и разочарованно отводила глаза в сторону, и это производило на нас, первокурсников неизгладимое впечатление. Даже если лично мне казалось, что я права - это тебе только кажется, детка...
Как-то на практикуме она задала вопрос, показавшийся мне довольно странным:
- Допустим, вы приобрели очень красивые серьги, но вашей подруге тоже хотелось бы носить такие же и поэтому ей неприятно видеть их на вас. Будете ли вы их носить в такой ситуации?
- Не понимаю, зачем дорожить дружбой, которая может рассыпаться из-за такой ерунды, - сказала я.
- Значит, серьги для вас важнее. Ясно. - Тихо произнесла королева и отвернулась.
И вот верите ли - двадцать лет прошло, а я помню этот мелкий в сущности эпизод. До сих пор считаю, что моё возражение было правомерным, но кого волнует правда, когда попрана этика.
Прошло лет пятнадцать, и внезапно я узнала, что наша Пчела читает курс для моих коллег у нас на работе. Причем коллеги - почтенные женщины бальзаковских лет - питают к ней ту же сложную смесь из восхищения и ненависти, которую питали и мы, салажата. Леди не ставила зачёт просто так: все курсистки обязаны были прочесть список литературы и написать реферат, который она потом - внимание! - пристально изучала и выносила нелицеприятный вердикт: усвоил ли человек материал и достоин ли заветной отметки о прохождении. Зачёт получали не все.
Как воспитанная ею девочка, я, конечно же, не могла не засвидетельствовать почтение. Волновалась, как первокурсница: королева остается королевой, а я - всё той же, в сущности, деревенщиной. Поприветствовала, выразила почтение, её милость ответствовали со всей любезностью, что, конечно же, меня припоминают А потом мы оказались в одной машине - коллега подвозил её до метро, а нас - до дома. И это была самая напряженная поездка в моей жизни, ребята! Каких-то десять минут мы четверо ехали в почтительном молчании, опасаясь сморозить какую-нибудь неподобающую глупость и нечаянно оскотиниться в глазах ее светлости, и когда она, наконец, покинула нас и отошла на приличное расстояние, все мы хором шумно выдохнули и расхохотались от облегчения.
Неудивительно, что на каждом ее занятии большинство из нас чувствовали себя неотесанным быдлом. На каждое слэнговое словцо, необдуманный взмах руки, небрежную фразу наша Пчела скорбно поджимала тонкие губы и разочарованно отводила глаза в сторону, и это производило на нас, первокурсников неизгладимое впечатление. Даже если лично мне казалось, что я права - это тебе только кажется, детка...
Как-то на практикуме она задала вопрос, показавшийся мне довольно странным:
- Допустим, вы приобрели очень красивые серьги, но вашей подруге тоже хотелось бы носить такие же и поэтому ей неприятно видеть их на вас. Будете ли вы их носить в такой ситуации?
- Не понимаю, зачем дорожить дружбой, которая может рассыпаться из-за такой ерунды, - сказала я.
- Значит, серьги для вас важнее. Ясно. - Тихо произнесла королева и отвернулась.
И вот верите ли - двадцать лет прошло, а я помню этот мелкий в сущности эпизод. До сих пор считаю, что моё возражение было правомерным, но кого волнует правда, когда попрана этика.
Прошло лет пятнадцать, и внезапно я узнала, что наша Пчела читает курс для моих коллег у нас на работе. Причем коллеги - почтенные женщины бальзаковских лет - питают к ней ту же сложную смесь из восхищения и ненависти, которую питали и мы, салажата. Леди не ставила зачёт просто так: все курсистки обязаны были прочесть список литературы и написать реферат, который она потом - внимание! - пристально изучала и выносила нелицеприятный вердикт: усвоил ли человек материал и достоин ли заветной отметки о прохождении. Зачёт получали не все.
Как воспитанная ею девочка, я, конечно же, не могла не засвидетельствовать почтение. Волновалась, как первокурсница: королева остается королевой, а я - всё той же, в сущности, деревенщиной. Поприветствовала, выразила почтение, её милость ответствовали со всей любезностью, что, конечно же, меня припоминают А потом мы оказались в одной машине - коллега подвозил её до метро, а нас - до дома. И это была самая напряженная поездка в моей жизни, ребята! Каких-то десять минут мы четверо ехали в почтительном молчании, опасаясь сморозить какую-нибудь неподобающую глупость и нечаянно оскотиниться в глазах ее светлости, и когда она, наконец, покинула нас и отошла на приличное расстояние, все мы хором шумно выдохнули и расхохотались от облегчения.
Пример, когда есть соты (из учеников), но остро не хватало меда, который бы и сделал общение таким легким и вдохновляющим, как это бывает у Пчел.
Тест "Дружба или сережки?" абсурден по форме. Ты что-то все равно потеряешь, вот в чем подвох. И там, где другие найдут, как выбрать, получив то, что нужно, отказавшись от заведомо ненужного (у кого что), Пчелы всегда потеряют половину важного, не меньше (((
Пример Пчелы, которая собирает мед, не обращая внимания на людей будет? Попробуете найти?
Это у нас будет тогда третий вариант ))
Четвертый вариант самый грустный и печальный.
Это Пчела, которой запретили всё. Сами они с собой обычно так не поступают. (Я даже не знаю, как это должно быть сделано снаружи — жесткое давление?) Такая Пчела обычно борется со своей хрупкостью путем отказа от всего, что может сделать ее счастливой, но при этом разбить. Душераздирающее зрелище.
Четыре варианта в данном случае — четыре достаточно сильно отличающихся манеры себя вести, но тут у нас не разные жизненные пути, а просто разные права на свою жизнь. И, чтобы быть счастливой, Пчеле надо разрешить себе и собирать мед (неустанно, не оглядываясь на то, что это нагло! И что она тут везде летает! И перебирает цветы, не ограничиваясь одним!), и строить соты (и не смущаться того, что как она смеет! со своими представлениями о прекрасном! организовывать тут людей и пространство! в соты?!). И собственно ответить на вопрос, что в ее жизни будет этим медом и сотами. И тогда это будет еще одно чудесное творение, вызывающее восторг и восхищение, цитата от saphir_the_last:
— Вас никогда не удивляло, почему вам не приходится видеть шмелей ночью?
— Я никогда не задумывался об этом.
— Ну что ж, а вы попробуйте. — Она зашептала что-то по-стирикски, пальцы ее принялись плести сеть заклинания.
— Что вы делаете?! Прекратите! — воскликнул Тэньин и протянул к Сефрении руки, пытаясь остановить ее, но Спархок преградил ему путь.
— Не прерывайте ее, — сурово сказал рыцарь.
Сефрения подняла палец и выпустила готовое заклинание. К надсадному гулу крыльев насекомого присоединился странный тонкий голосок, напоминающий своим звуком далекий звук флейты, поющий песенку на нечеловеческом языке. Спархок быстро взглянул на пыльное окно. Шмель исчез и на его месте появилась крошечная женская фигурка, прямо как в сказке. Сверкающие волосы каскадом струились по спине между прозрачных быстро трепещущих крылышек. Маленькое тело поражало пропорциональностью сложения, а лицо было так прекрасно, что захватывало дух.
— Вот как шмели думают о себе, — тихо и размеренно объяснила Сефрения. — И возможно, так оно и есть на самом деле — днем обычные насекомые, ночью — чудесные творения.
Тэньин схватился за сердце и повалился на кушетку с расширенными глазами и раскрытым ртом.
— Лети сюда, сестричка, — нараспев произнесла Сефрения, протягивая фее руку.
Фея, напевая свою песенку, облетела вокруг комнаты. Потом она легко опустилась в протянутые ладони Сефрении, все еще трепеща крылышками. Сефрения повернулась к трясущемуся от страха врачу.
— Не правда ли, она прекрасна? Вы можете подержать ее, если захотите, только опасайтесь ее жала, — Сефрения указала на крошечную рапиру в руке феи.
— Я никогда не задумывался об этом.
— Ну что ж, а вы попробуйте. — Она зашептала что-то по-стирикски, пальцы ее принялись плести сеть заклинания.
— Что вы делаете?! Прекратите! — воскликнул Тэньин и протянул к Сефрении руки, пытаясь остановить ее, но Спархок преградил ему путь.
— Не прерывайте ее, — сурово сказал рыцарь.
Сефрения подняла палец и выпустила готовое заклинание. К надсадному гулу крыльев насекомого присоединился странный тонкий голосок, напоминающий своим звуком далекий звук флейты, поющий песенку на нечеловеческом языке. Спархок быстро взглянул на пыльное окно. Шмель исчез и на его месте появилась крошечная женская фигурка, прямо как в сказке. Сверкающие волосы каскадом струились по спине между прозрачных быстро трепещущих крылышек. Маленькое тело поражало пропорциональностью сложения, а лицо было так прекрасно, что захватывало дух.
— Вот как шмели думают о себе, — тихо и размеренно объяснила Сефрения. — И возможно, так оно и есть на самом деле — днем обычные насекомые, ночью — чудесные творения.
Тэньин схватился за сердце и повалился на кушетку с расширенными глазами и раскрытым ртом.
— Лети сюда, сестричка, — нараспев произнесла Сефрения, протягивая фее руку.
Фея, напевая свою песенку, облетела вокруг комнаты. Потом она легко опустилась в протянутые ладони Сефрении, все еще трепеща крылышками. Сефрения повернулась к трясущемуся от страха врачу.
— Не правда ли, она прекрасна? Вы можете подержать ее, если захотите, только опасайтесь ее жала, — Сефрения указала на крошечную рапиру в руке феи.