старая зарисовка, репост из жж. Это совершенно не претензия поспорить на религиозную или историческую тему, это просто зарисовка для себя.– Танцуй, дозволяю!
Голова раскалывается. Боль не дает дышать, стягивает череп, как маска с завязками. В детстве я уходил и смотрел в небо, растворялся в нем, и все проходило. А сейчас я боюсь снять маску – я к ней прирос. Я страшусь, что, выйдя за царские покои, я брошу все и уйду, кудя глаза глядят, а я должен остаться. Я уже плохо понимаю, кому и что я обещал, но держусь за это обещание двумя руками. Я должен. Я. Должен.
Сон не приносит облегчения, а тишина – покоя. Я вижу в темноте и безмолвии лишь себя и свои поражения. А потому пусть будут веселье и пляска – я уже не надеюсь ни на что, я хочу лишь забвения. Разве это много?
Саломея движется в танце. Она не ловит взглядов зрителей и не флиртует с ними. Что за игру она ведет?
Легкий шаг, летящий разворот, плавный подьем рук, пауза. Отодвигаю чашу, сажусь поудобнее – я разгадаю загадку.
Действие начинает набирать темп, руки Саломеи порхают, как крылья бабочки. Вдруг танцовщица камнем падает вниз и останавливается в буквально нескольких сантиметрах от пола. О, она продолжает танцевать! И повторяет этот трюк снова. Я понимаю – это не ошибка, это так задумано. Невольно выдыхаю и повожу плечами.
Ритм набирает темп, силу, чувственность. Я пытаюсь уловить, логику танца, и меня осеняет – здесь нет задуманного рисунка, есть чистая импровизация. А если дышать в унисон, то я пойму, разгадаю рисунок. И я падаю в танец, растворяюсь в нем. Дышу как дышут облака, смотрю, как смотрит шмель, расцветаю, как расцветают полевые цветы. Кажется, я смотрю в Небеса...
читать дальшеЯ вспоминаю вдруг, как двадцать лет назад лежал на траве и думал о том, что этой земле для защиты и счастья нужен суровый закон и стальная рука. Меня так учил отец, Ирод Великий. Я обещал себе позаботиться о земле, я это сделал своим долгом. Сам. Отныне я это знаю. Мне хочется плакать и смеяться!
Я знаю и помню, что нужно этой земле. Я принесу ей мир и покой.
«Да будет так», - отвечает музыка, и танцовщица преклоняет колени.
Я срываюсь совсем по-юношески с места, поднимаю ее. Как легко мне даются движения! Саломея смотрит на меня, и я догадываюсь, что это ее магия дала мне силы. Я только миг смотрю в глаза танцовщицы и опускаю взгляд. Откуда у юного существа столько понимания сути боли? Беззвучно шепчу: «Ох, дочка...».
И – звучным, царским голосом:
– Проси, чего хочешь! Исполню любое желание!
– Я хочу голову Иоанна Крестителя!
– Шлюха! – выкрикивает мой первый советник, первосвященник, – Чем тебе муж святой и праведный помешал?
– Голову его хочешь? Может, тебе ее на блюдечке с голубой каемочкой принести? – шипит второй советник.
– Можно и на блюде, - отвечает Саломея.
Поняв, что танцовщица говорит серьезно, крик поднимают все. Она же стоит прямо и ровно, как будто не слышит, как будто не ей в спину бросают оскорбления. И только я вижу, что у нее в глазах. Небеса.
Поднимаю руку, дожидаюсь тишины и грозно выкрикиваю:
– Царь обещал – царь сдержит обещание!
Саломея ушла, как только казнили Иоанна, унеся голову с собой. Куда она пропала, неизвестно. На меня навалились дела (или я сам вдруг обрел второе дыхание). Жаль, что танцовщица так и не вернулась – она бы поняла, если бы я рассказал удивительную историю. Ко мне Пилат присылал одного человека родом из моей земли. Я понял, кто посетил меня, как только посмотрел Ему в глаза. Я был рад Его увидеть, но поговорить толком не удалось – советники подняли шум и гам. Первосвященники не забыли мне Иоанна, и в их глазах этот человек не стоил и его праха. Какая ирония судьбы, если бы они знали! В конце концов я отослал Иисуса Пилату – Он сам меня об этом попросил. Я одел Его в светлые одежды, но мои воины, науськанные книжниками, поняли дань преклонения как насмешку. Их поведение было огорчительно, но Он все понял верно.
Я наладил отношения с Пилатом. Правда, в последнее время на прокуратора больно смотреть, он сильно сдал после той истории.
Я начал работу над установлением дружеских отношений с Тиберием. Отношения с Римом – это игры мухи с пауками, но я обещал себе сделать все, что смогу, для моей земли.
Иногда мне снится, как Саломея ныряет в реку. Куда же она ушла?