А теперь время поднять самые любимые вещи. ))Вот, поднимаю цитату, которая сделала мне один август. ...Знаете, это так редко пишут - истории, где один человек принимает другого с любым, ЛЮБЫМ его выбором, восхищаясь тем, что уже БЫЛО. У нас так любят жить в будущем времени или хотя бы только в настоящем. И совсем мало историй, где люди, простите, не-люди смотрят на картину целиком, включая время, характер, события. (В противовес там Гермиона - она там видит не дальше, чем на полшага вперед, а зато клеит ярлыки и обвинения)
Мне нравится, как Гарри понимает, какой ценой дались Драко все его достижения. а то так часто эту цену забывают, думая, что характер делается сам собой, а не как ответ на внешние обстоятельства. И, конечно, мне очень нравится, что такое для Гарри счастье. Очень понятное определение, что счастье это не какая-то там горная вершина, на которую иногда залазишь, а признак того, что с жизнью все ок.
Я и сейчас ничего не могу добавить к "ты можешь быть или уходить", настолько мне этот отрывок кажется точным.
дальше сами цитаты
Про книгу еще раньше писала - начало О должных быть сильными, ну и вообще, в рецензиях про "По другую сторону тепла" много.
"По другую сторону тепла" Курсивом — особо значимые места. картинка не оттуда, но мне нравится.
- Счастье – это не цель, - прошипел Гарри. – Это признак. Что ты живешь, а не существуешь.
- Я и так живу, - бросил Малфой, складывая руки на груди.
- Хорошенькая жизнь, верно? Если ты прячешься ото всех и закатываешь истерики…
- Ну, все, у Поттера снова психоз! – Драко поморщился.
- Я не выношу, когда ты лжешь, и ты это знаешь! - выкрикнул Гарри.
Малфой осекся, глядя в его лицо.
- Извини, - помолчав, криво улыбнулся он. – Просто я не люблю об этом говорить.
- Конечно, не любишь! - парировал Гарри. – И думать об этом не любишь. Тебе становится невыносимо оставаться озлобленной скотиной, когда ты думаешь о том, что у тебя могло бы быть, если бы ты, наконец, осмелился протянуть руку и взять это!
Лицо Драко отразило всю гамму изумления, граничащего с ошалением.
- Поттер, ты точно рехнулся? – выдохнул он, срываясь на истерический шепот. – Да с чего ты взял, что все так просто? Что мне достаточно только захотеть, и мир уляжется к моим ногам, чтобы Драко Малфой таял от счастья каждую минуту своей жизни?
- Ты сильный человек, Малфой, - негромко сказал Гарри. – Честно, я затрудняюсь назвать еще кого-нибудь, кто мог бы посоперничать в этом с тобой. Во всяком случае, из тех, кто еще остался жив…
Драко оцепенел и, казалось, забыл, как дышать. Сейчас он почти мечтал о том, чтобы Поттер снова начал горячиться и доказывать ему что-то. Тогда бы ему не составило труда отмахнуться и проигнорировать его слова. Но проклятый гриффиндорец говорил так спокойно, словно разрешал себе, наконец, произнести вслух то, что давно знал и множество раз проговаривал в мыслях. И почему-то его слова били, попадая в какое-то незащищенное место, причиняя тупую, невыносимую боль.
- Такие, как ты, прошибают лбом стены, если чего-то хотят. В тебе есть что-то… какой-то стержень. Тебя невозможно сломать. Все мои друзья, которых я так любил и за которых когда-то был готов умереть, не выдержали и сломались, превратились… кто во что. Возможно, они все еще любят меня… но они уже не люди. Понимаешь, Малфой? Ты кричишь, что у стихийных магов нет души. Что ты ничего не чувствуешь. Но я вот смотрю на тебя все это время… ты же знаешь, я не стану врать. Тем более, врать тебе. Сейчас. Я долго думал обо всем этом, и я понял – это ОНИ не имеют души. Если кто-то и может действительно чувствовать, то это ты. Ты – настоящий человек. А не те, кто так боится тебя понять.
Драко молчал, не отводя глаз. И Гарри не мог остановиться, видя, как в них бьется, трепещет… что-то, ради чего и впрямь стоило умереть.
- Ты можешь быть или уходить, Малфой. Ты можешь выбирать, что хочешь, даже уехать к отцу и стать его достойным продолжением. Я не откажусь от своих слов. В этом мире не много найдется людей, которым я смог бы, не кривя душой, сказать все это. Я… я восхищаюсь тобой. Твоей силой, твоим упрямством. Тем, что ты выжил в этом аду, который ты называешь домом. Тем, что ты не боишься говорить мне правду… когда все вокруг напуганы и уже запутались во лжи.